Кронпринц Фридрих-Вильгельм склонил в этот решительный момент южногерманские государства сражаться вместе с Пруссией против общего врага; он уверил их, что Пруссия под его властью не будет подавлять свободу и самостоятельность других членов союза германских государств, и ему поверили, потому что он, в противоположность Бисмарку, всегда умел внушать к себе доверие всех, с кем ни сталкивала его судьба, потому что он был натурой глубоко честной и потому еще, что его государственные приемы были диаметрально противоположны тем, которых придерживался Бисмарк.

Германия обязана победой над Францией конечно, не дипломатам, а людям военным, и на первом месте тут стоят опять-таки кронпринц Фридрих-Вильгельм и Мольтке. Если последний проявил замечательные стратегические способности, то будущий император Фридрих III сумел воодушевить армию, выступить решительным борцом за объединение Германии на основании того единственно верного принципа, что "он не знает различия между баварцем, баденцем и другими жителями тридцати трех отечеств” . Король Вильгельм был прав, когда под Парижем, указав на сына, заявил: "Вот кто нас сюда привел” . О жизни и деятельности Бисмарка во время войны мы имеем самые подробные и точные сведения. Это – дневник одного из чиновников его походной канцелярии, доктора Морица Буша, появившийся в свете под заглавием: "Граф Бисмарк и его люди”.

Буш находился в постоянном общении с Бисмарком и принадлежит к самым горячим его сторонникам. Его книга с начала до конца является хвалебным гимном в честь его начальника, и тем не менее трудно было бы, кажется, даже самому рьяному порицателю Бисмарка составить книгу, более для него невыгодную, окончательно его развенчивающую как человека и государственного деятеля. В общем, получается такая картина, что Бисмарк преимущественно озабочен был тем, как бы поплотнее покушать и лучше выпить. Страшное кровопролитие не производит на него никакого впечатления. Напротив, он возмущается тем, что военное начальство слишком мягко обращается с французами. Когда ему сообщали, что войска сожгли ту или другую деревню, он весело потирал руки, прибавляя: "Вот это я хвалю”. Он приходит в восторг, когда ему сообщают, что какой-то баварский солдат спрашивает своего офицера: "Как поступить с деревней: следует ли ее сжечь или умеренно опустошить?”.

Но в особенности поражает в дневнике Буша, что в самые решительные моменты разыгрывавшейся трагедии, когда гибли десятки тысяч людей, Бисмарк был озабочен главным образом тем, как бы поплотнее покушать, добыть шампанского, причем он ведет бесконечные гастрономические беседы, прерываемые только восклицаниями "надо расстрелять, повесить, сжечь” да жалобами на то, что военные власти не сообщают ему никаких сведений о ходе операций. Во время знаменитой встречи с Наполеоном, когда тот старался выговорить наиболее выгодные условия для капитуляции Седана и, возмущенный требованиями, которые предъявлял Бисмарк, заявил ему, что армия его предпочтет взорвать крепость и погибнуть, Бисмарк ответил: "Что же, пусть себе взлетают на воздух”. Такими "находчивыми” ответами и остротами наполнены два тома книги Буша, и в этом отношении рьяный сторонник Бисмарка воздвиг ему очень незавидный памятник. Еще в другом отношении книга эта содержит указания, весьма характерные для Бисмарка.

Одною из главных его забот было снабжать немецкую печать сведениями и соображениями по поводу происходивших событий. Бывали дни, когда он внушал Бушу до шести разных газетных статей, вступая в полемику с разными мнениями. Почти каждый раз день начинался с того, что Бисмарк предлагал написать ту или другую статейку, рекомендовал иллюстрированным газетам тиснуть тот или другой портрет людей, к которым он особенно благоволил. Статейки, внушенные Бисмарком, печатались в разнообразнейших органах, и, таким образом, он старался руководить общественным мнением, особенно когда оно проявляло склонность отнестись снисходительнее, гуманнее к побежденным французам. Само собой разумеется, что газеты дорожили сведениями с театра военных действий, и притом полученными из достоверных источников. Но всем этим сведениям придавалась определенная окраска в духе тенденций Бисмарка. Вот как писалась тогда история, как общество умышленно вводилось в заблуждение.